Плазменный след

16 апреля ушёл из жизни Андрей Никонович Старостин – выдающийся учёный в области физики плазмы и лазерной физики, доктор физ.-мат. наук, начальник отдела кинетики неравновесных систем Центра теоретической физики и вычислительной математики ГНЦ РФ ТРИНИТИ, лауреат Ленинской премии, троицкий «Человек года – 2012». 25 февраля ему исполнилось 80 лет.

Отец учёного Никон Фёдорович Старостин родом из тульской глубинки. Из плотника он стал актёром Театра Красной армии. А сын выбрал физику: в 1957-м окончил с золотой медалью московскую школу №193, поступил на электромеханический факультет МЭИ, был там аспирантом, затем преподавателем. С 1965-го работал в теоротделе Института высоких температур (ИВТАН) под руководством Леонида Бибермана. Одна из первых статей, опубликованная в 1968 году в соавторстве с Генри Норманом, вошла в историю: учёным удалось теоретически предсказать существование плазменного фазового перехода. И тогда же Андрей Старостин впервые оказался в Троицке. «[В этой статье] критиковались положения одной из работ Велихова, – вспоминает он. –
Мне посоветовали поехать к Евгению Павловичу. Встретились на его квартире на Лесной, Велихов нажарил мяса и развёл спирт…» Собрался ряд «светил» из «Магнитки», и Велихов принял решение направить молодого учёного в НИИЯФ МГУ, которым руководил Вячеслав Письменный.

Кандидатскую Андрей Старостин защитил в 1971-м по теме «Некоторые вопросы неидеальной плазмы». Уже в НИИЯФ он тесно сотрудничал с теоретиками из Троицка, а когда Письменный перешёл в ФИАЭ, за ним последовали и его сотрудники, в том числе и Андрей Старостин. Он оказался в теоротделе под руководством Александра Дыхне. «Работа требовала упорства и научной честности, – говорил Старостин. – Например, мы с Дыхне занимались светоиндуцированным дрейфом атомов и молекул под действием лазерного поля. На этом можно было бы устроить разделение изотопов, но оказалось, что мы видим не то, что хотели, а другое явление, связанное с акустическим воздействием лазера. Было сложно, но мы не дали себе заняться самообманом».

С 1982 года Андрей Старостин – начальник лаборатории, с 1994-го – отдела кинетики неравновесных систем ТРИНИТИ. Он преподаёт в МФТИ, участвует в ряде научных советов, в редакциях журналов «Физика плазмы» и «ЖЭТФ», создаёт собственную научную школу в области физики неидеальной плазмы. Из множества его наград самая значительная – Ленинская премия 1984 го-да за создание мощных газовых лазеров. А подробнее? Об идеях физиков, работающих над «закрытой» тематикой, не очень расскажешь. Созданные в институте CО2-лазеры летали, плавали и даже поднимались в космос, и в доведении их до мегаваттных мощностей есть вклад Старостина. Из числа открытых работ –
изучение пылевой плазмы (с частицами микронных размеров), которую можно использовать в фотовольтаике (для «атомной батарейки»), а также в создании новых материалов. Для этой задачи учёный собрал кооперацию из более чем восьми институтов.

«Андрей Никонович проводил исследования широким фрон-
том, – вспоминает один из его учеников, доктор физ.-мат. наук Анатолий Филиппов. – Он был широко эрудированным человеком, знал любые работы в области физики плазмы, неидеальной плазмы, термодинамики, всё, что входило в круг интересов ТРИНИТИ».

Каким был Старостин за рамками науки? Любил художественную литературу, детективы. «Помню, мы улетали из Мадрида, в полдень нас выписали из гостиницы, было тепло, кто гулял, кто в кафе сидел, а Андрей Никонович, смотрю, книгу читает…» – вспоминает Филиппов. Старостин был гурманом, тонко разбирался в кулинарном искусстве, в винах. И до последних дней сохранял отменную память, мог с листа написать сложные формулы и подсказать, кто занимается той или иной научной проблемой. «Он умел работать – спокойно, активно и продуктивно, – добавляет коллега. – И до его последних дней у нас были планы, что и как исследовать. 12 апреля я с ним долго общался, и голос был отличный, а на следующий день уже было слышно, что заболел, в конце разговора начал кашлять….» Учёный слёг с пневмонией и подозрением на коронавирус, через три дня его не стало. 25 апреля было прощание в Хованском крематории. У Старостина остались дочь и внучка, живут они во Фран-
ции. Внучка пошла по стопам прадеда – стала актрисой.

Владимир МИЛОВИДОВ,

фото из архива