Человек науки

Незнаменитый директор прославленного института, чей путь в науке в чём-то повторил судьбу страны – таким был Евгений Николаевич Яковлев, один из ближайших соратников академика Верещагина, руководивший Институтом физики высоких давлений с 1977 по 1986 год. Он ушёл из жизни 25 ноября в возрасте 92 лет.

Родился Евгений Яковлев 14 декабря 1928 года в Москве. В 1953-м
окончил физфак МГУ, аспирантуру проходил в Математическом институте им. Стеклова, там же начинал научную деятельность, а в 1963-м оказался в ИФВД. Леонид Верещагин быстро выделил молодого специалиста и уже в ноябре того же года (всего в 35 лет!) назначил своим замом по науке.

«Я пришёл в институт в 1965 году и вскоре стал замдиректора по общим и техническим вопросам, – вспоминает ведущий инженер-конструктор ИФВД Альберт Новиков. – Мы сразу нашли общий язык, вместе решали, как обустраивать жизнь, быт на новом месте. Помню, ходили в лес после работы, выкапывали ёлочки – теперь это огромные ели вокруг института…» Первопроходцы троицкого ИФВД не только работали, но на первых порах и ночевали там, и потом у многих, как у Яковлева, в кабинете оставалась своя раскладушка… «Евгений Николаевич практически жил на работе, а научные вопросы он мог обсуждать часами, – подтверждает кандидат физ.-мат. наук Александра Рахманина, с 1980 года работавшая в одной лаборатории с
ним. – У него был редкий дар вдохновлять молодых учёных на решение новых сложных и интересных задач. Он помнил всех сотрудников по имени-отчеству, в памяти осталось, как при встрече не просто здоровался, а старомодно раскланивался…»

«Человек неизменно доброжелательный, лишённый всякого начальственного чванства, преданный науке во все времена. Его судьба – слепок судьбы целого поколения, страны, – рассказывает г.н.с. лаборатории перспективных материалов и технологий Валерий Давыдов. – Он вырос в простой семье, но имел интерес к знаниям и пошёл по этой дороге. Оканчивая физфак, занимался космическим излучением, ездил в экспедиции на Памир. В Математическом институте был теоретиком, аспирантом у известного учёного Сергея Тябликова, а с приходом в ИФВД перестроился на потребности института, отчасти наступив на горло собственной песне».

Вопрос синтеза алмаза был решён, и «на переднем крае» находилась задача получения металлического водорода, под неё проектировали Большой пресс, но оказалось, что мало обеспечить рекордное усилие, нужно создать камеру, которая его выдержит. Это возможно лишь «на кончике иглы», в микрообъёме между поверхностями алмазов. Научная группа Яковлева сделала пионерские работы, получив мегабарные давления в конструкции «закруглённый конус – плоскость». (Сегодня распространён вариант «плоскость – плоскость», т.н. «алмазная наковальня»). Удавалось проследить металлизацию ряда веществ, но точно измерить давление было невозможно, и часть коллег тогда не признали результаты. Только спустя 35 лет американские учёные независимо повторили опыт и подтвердили правоту Яковлева.

Нашлось дело и для пресса: углерод-углеродные композиты, разработанные вместе с НИИ «Графит», лёгкие и сверхпрочные материалы, которые используются в авиакосмической отрасли (тормозные колодки самолётов, сопла ракет и т.д.). «Сегодня пресс работает зачастую в круглосуточном режиме, это заслуга Евгения Николаевича», – говорит Давыдов. Велика была роль Яковлева в исследованиях и внедрении поликристаллических алмазов. «Настоящим памятником ему в институте стал корпус алмазного инструмента, – отмечает Валерий Давыдов. – Продолжая линию Верещагина, Яковлев смог добиться его строительства у нас. Но когда он перестал быть директором, многое оказалось потеряно». Начались трудные годы, производство так и не
запустили.

Когда академика Верещагина не стало, Яковлев «унаследовал» от него руководство Советом директоров Троицка. Выпячивать заслуги не привык, а сделал многое: например, когда перестало хватать мощности теплосетей, способствовал переводу котельной на мазут; решал проблемы водоснабжения, распределения квартир… Его привлекли и к партийной работе: как член Подольского горкома он курировал науку в Троицке, каждую неделю ездил на совещания. Один из эпизодов вспоминает Рахманина: учёных регулярно отправляли на картошку, Яковлев возражал, но безуспешно, и сам трудился там наравне со всеми. А однажды предложил использовать для сортировки конвейер, его удалось закупить и приспособить к делу. «На целый год мы вздохнули свободно, а потом машина сломалась. Говорили, колхозники специально вывели её из строя…»

Евгений Николаевич был сотрудником ИФВД до последних дней. Его современные работы связаны с изучением поведения фуллерена при высоких давлениях и температурах. В чём залог научного долголетия? Помогал спорт: лыжи, походы по труднодоступным местам Сибири, по реке Лене, в которые он ходил с друзьями ещё физфаковских времён. И само отношение к делу, которое было выше всех трений вокруг. «У Евгения Николаевича всегда был интерес к физике! – говорит Валерий Давыдов. – Он был человеком науки независимо ни от каких обстоятельств, и это главное».

Владимир МИЛОВИДОВ,

фото из архива