ВЕЩАНИЕ ON-LINE
23 января исполнилось 90 лет выдающемуся физику-теоретику, доктору физ.-мат. наук, сотруднику ИСАНа Владимиру Моисеевичу Аграновичу. А днём позже в институте, где юбиляр работает с самого основания, состоялось торжественное заседание. Добрые слова произносили сотрудники ИСАНа, коллеги из других институтов, а от Оптического общества им. Рождественского юбиляр получил медаль им. С.И. Вавилова — «за выдающиеся достижения в области фундаментальных исследований экситонов и поляритонов в твёрдых телах».
«Мы говорим «экситон» — подразумеваем «Агранович», и наоборот», — сказал академик Роберт Сурис. «Владимир Моисеевич — эталон того, как надо жить и работать в науке», — заметил гость из Петербурга, друг ещё по киевским временам, академик Александр Каплянский. День спустя мы встретились и подробно поговорили с юбиляром.
Физик на лошади
Далёкий 1929-й год, Киев, интеллигентная семья. «Отец — замдиректора завода, мама — специалист в области питания, оба с высшим образованием, — рассказывает Владимир Моисеевич. — Отец прожил 100 лет, прошёл всю войну, награждён орденом, я с большой любовью его вспоминаю». Со второго класса у Аграновича были одни пятёрки, директор школы давал ему отдельно задачи посложнее, Володя стал первым на городской олимпиаде, попал на обложку газеты и без экзаменов поступил в Киевский университет. Ему было 16, рядом — вернувшиеся с войны фронтовики. Он им помогал, пользовался всеобщим уважением, учился блестяще, только вот после распределения его отправили не в вуз, а… в деревенский агротехникум. Был 1951-й, разгул сталинского антисемитизма. «Если едешь из Киева в Днепропетровск, то посредине есть станция, от неё — ещё шесть километров… — рассказывает Агранович. — И, клянусь Богом, я не горевал! Взял с собой учебники Ландау, штук пять, и стал их изучать, преподавал физику, самую простую, а чтобы не было скучно, организовал коллектив певцов, пять девочек и 10 парней, руководил и сам хорошо пел. Чтобы читать лекции людям, брал лошадь, садился: пошли! И был очень доволен жизнью».
Жизнь на подножке
За год «ссылки» он подготовил кандидатскую, потом ещё два месяца в армии, на курсах повышения квалификации (повысил её всем, кто был там, включая педагогов), предстояла защита… «Киевляне от меня отказались. И я поехал в Днепропетровск, сдал экзамены там, — вспоминает Агранович. — А на дорогу обратно у меня не было денег. И я ехал на подножке поезда! Никто меня не выгонял, но и не приглашал войти. Это я запомнил навсегда». Такая жизнь продолжалась до 1956-го: в Киеве на постоянную работу в институты его не брали, наукой он занимался сам, и успешно, его выступление на семинаре оценил сам Ландау. Наконец, старший коллега Александр Давыдов был приглашён в ФЭИ в Обнинск и помог перевестись туда Аграновичу. Там Владимир Моисеевич возглавил теоретическую лабораторию и началась нормальная работа. Тематикой экситона (квазичастицы, представляющей собой возбуждённое состояние — пару электрон-дырка, мигрирующую по кристаллической решётке) он занялся ещё с института, и на сегодняшний день издал более 500 статей, книг, а с 1982-го по 1992 год подготовил совместно с американцами 30 томов англоязычного сборника «Modern Problems In Condenced Matter Sciences». Но это позже. 13 лет в ФЭИ закончились с завершением «оттепели»: сотрудники теоротдела читали диссидентскую литературу, и начались проблемы. «Я не вникал в эти дела, занимался только наукой, но я был начальником, — говорит он. — Меня вызывали, обсуждали, и стало ясно, что надо уходить оттуда».
Троицкие полвека
Формировался троицкий ИСАН, и директор Леонид Мандельштам искал талантливые кадры. «Меня опекал Виталий Гинзбург, мы дружили, он был оппонентом на докторской… — вспоминает Агранович. — И вот как-то я иду рядом с Гинзбургом, нас догоняет Мандельштам и говорит — не мне, ему: «Пусть он к нам приходит». И Гинзбург согласился».
Что дальше? 50 лет работы в Троицке и за рубежом, всего не уместить в статью… Семья, дети (сын приехал на юбилей из Лондона), внуки. Как сохранить силы и свежесть ума в такие годы? «Сложно ответить, но скажу честно: без работы моя жизнь превратилась бы в пустоту, — говорит юбиляр. — И я очень доволен, что остались ещё дела, что есть проблемы, которые требуют обдумывания. Это наполняет мою жизнь и отстраняет от всякой мелочёвки, всякого соревнования. Наука — вот основной вопрос жизни моей».
Владимир Миловидов,
фото автора
Copyright © Troinform. Все права защищены.